«Мой прадедушка Лазарь – солдат без званий и наград, но для меня он – герой, герой войны, был в самом пекле и остался в живых. Почему? Он и сам не давал ответа. Молитвы ли матери и жены, Бог, а может, чтобы мы, его дети, внуки, правнуки, продолжали жизнь», – написал 9-классник Вова Высоков. Бывший кадет, он знал, что такое настоящая воинская честь и достоинство, четверо его дедов воевали – и все вернулись живыми, а Вове этого не удалось. 3 декабря 2015 года его нашли повешенным в казарме войсковой части 93855 г. Иркутска, где служил. До дембеля ему оставалось полгода.
«Болело сердце»
Новость о его смерти появилась на специализированных сайтах, посвященных рэпу. Вова на тот момент был уже профессиональным битмейкером: запрос с названием его проекта Subliminalz Music выдает в Интернете 65 тысяч страниц. Там пишут, что он был одним из самых перспективных битмейкеров края, перечисляют имена рэперов, с кем он успел поработать. Кто-то добавляет, что каждый второй рэпер России читал под его бесплатные биты. Мать солдата, Татьяна Высокова, говорит: ей до сих пор пишут незнакомые ребята со всей России.
Владимир Высоков не был уклонистом: служба – обязательная часть жизни настоящего мужчины, так он считал.
В 2014 году поступил в Московский институт телевидения и радиовещания «Останкино», но, по словам матери, разочаровался – преподаватели не могли дать ответы на вопросы, которые его интересовали. Это принципиального Владимира не устраивало – и он решил взять паузу: отслужить, а там решить, чем заниматься дальше. После первых месяцев в армии начал поговаривать о том, что хочет служить в МЧС, незадолго до смерти просил бабушку поискать в Интернете, где в крае ближайший учебный центр.
Бескомпромиссность, принципиальность, честность – все эти черты характера, которые воспитывались в нем с детства, могли ему и навредить, как считает мама.
– Я говорила перед прощанием: Вова, это армия, пожалуйста, все, что ты думаешь, не афишируй. Скажут мыть пол – мой, скажут носки стирать – стирай, приди здоровый, – вспоминает Татьяна. – Он отвечал: мне что, в тряпочку свое достоинство свернуть, а потом развернуть?.. Вот с таким настроением ушел.
На службу Владимир маме не жаловался – не в его правилах это было.
– Он звонил мне и бабушкам, вот одной и сказал, что кормят хорошо, даже молоко дают, но все его отдают старшине, а он не отдает, потому что сам молоко любит, – Татьяна перебирает в памяти те моменты, которые помогают теперь зацепиться – понять, что на самом деле произошло в той иркутской части. – До этого он говорил: «Меня перевели в штаб. Мне здесь лучше». И так сказал, что я подумала: как же ему плохо было там… Он ведь никогда не жаловался. Никому.
Созванивалась Татьяна с сыном постоянно. И вдруг телефон замолчал.
– Две недели не звонил. Я забила тревогу. Так сердце болело, что решила побеспокоить заместителя командира по воспитательной работе. Он сказал: «Все в порядке, просто сын некрасиво поступил – укрыл незаконный телефон. Завтра дам ему свой телефон, чтобы он вам позвонил». На следующий день мне сообщили, что сын повесился.
«Я ведь им поверила»
Хоронить решили в родном Идринском.
– Из части привезли Вову в обычном гробу, но с маской на лице – мол, самоубийца, лицо синее, не снимайте ее, – Татьяна замолкает. – И ведь я, дура, им поверила. Не снимала.
Когда уже в самом Идринском начали готовить тело к похоронам, родные были ошарашены: молодой человек выглядел так, будто до последней минуты отчаянно боролся за жизнь.
– На фалангах пальцев сбита каждая косточка – на правой и левой руках. На правой – выбит один из пальцев, – перечисляет повреждения Елена Бородкина, врач, помогавшая составить акт в Идринском. На этот документ, в котором все тщательно запротоколировано, сейчас родные возлагают большие надежды. – В области виска по линии препарации, на точке разреза – гематома. Как врач могу сказать: удар в висок мог привести к сотрясению или даже ушибу мозга. При сотрясении человек теряет сознание, при ушибе – теряет на более длительное время, но об этом может сказать только судмедэкспертиза, результаты которой никто, включая мать, не видел. Гематомы на спине, локте, повреждение ноги. Как медик я констатирую наличие дефектов, которые говорят о драке непосредственно перед смертью, потому что никакого заживления не было.
На похороны матери привезли свидетельство о смерти, в котором не указаны ее причины. При этом в военкомат поступил документ, где все-таки обозначено самоубийство. Ни одного документа, касающегося уголовного дела, которое завели после смерти Владимира, его мать не видела. По телефону следователь сообщил, что признаков насильственной смерти на теле не обнаружено, единственное повреждение – след от ремня на шее и небольшая ссадина на спине.
Татьяна обратилась к депутату Законодательного собрания Красноярского края Юрию Швыткину и в московский благотворительный общественный фонд «Право матери». Как рассказал нам Юрий Николаевич, ответ на депутатский запрос в военную прокуратуру иркутского гарнизона о расследовании дела он ждет в середине февраля. В фонде «Право матери», который 25 лет занимается представлением в суде интересов родителей погибших солдат, Татьяне уже начали оказывать помощь.
– Хорошо, что Татьяна Павловна обратилась к нам оперативно – уголовное дело еще не закрыто, а это значит, что мы сможем прореагировать на все нарушения, которые могут возникнуть во время следствия, – пояснила пресс-секретарь фонда Анна Каширцева. – Конечно, чем больше времени проходит с момента трагедии, тем сложнее добиться правды.
Примерно 100 судов в год – показатель работы фонда в последнее время. Раньше было больше, но изменившееся число – не повод для радости: просто у благотворительной организации не на все хватает средств. По словам пресс-секретаря, даже на помощь в составлении исков сейчас очередь, иногда приходится прибегать к коллективным искам: бывает, что в одном заявляются 20 семей из одного региона. И это, пожалуй, единственный шанс хотя бы отдаленно подсчитать, сколько ребят гибнет в армии. После изменений законодательства в 2015 году все данные о потерях военных в мирное время стали государственной тайной.
«Хотелось спрятаться. И его спрятать»
– Я понимаю, что сына не вернуть, каждый день эти слезы. Мне хочется заснуть, проснуться – и чтобы все было хорошо. Мне хотелось его как-то перед похоронами забрать и спрятать. Думала, чем меньше людей узнают об этом, то это как будто и не случилось, – Татьяна с трудом подбирает слова. – Теперь я хочу, чтобы об этом знало как можно больше людей. Мой мальчик, мой единственный ребенок, не самоубийца. Ведь как пишут: солдат повесился. И все подумали: наберут кого попало в армию, а потом носятся с ними, с маменькиными сынками. А я буду бороться, ради того чтобы хоть чуть-чуть изменить систему, ради мальчишек, которые сейчас служат.
Татьяна вспоминает: на поминках приходили друзья Вовы и рассказывали, как он их выручал: не дал утонуть, полез в драку, хоть и силы были неравны, маме он об этом не говорил – берег как настоящий мужчина. Как давал ей слушать свою музыку – и она безошибочно угадывала, какие чувства он хотел ею передать. Рассказывает о том, что всю жизнь пыталась держать его в поле зрения – создала студию, в которой ребята его возраста могли заниматься творчеством, пошла учиться на психолога, чтобы лучше понимать его поколение, как устраивала мероприятия в кадетском корпусе, в котором он проучился три года. И какая зияющая пустота осталась после его ухода…
Владимир Высоков прожил всего 21 год. И остался навсегда солдатом.
Быть бдительными
За 25 лет работы сотрудники благотворительного общественного фонда «Право матери» сталкивались с разного рода нарушениями. Если в семье гибнет солдат, они рекомендуют придерживаться следующих правил.
- Не подписывать документы в состоянии острого горя
Когда родным передают тело солдата, они пребывают в тяжелейшем стрессе. В этот момент, да и позже, можно подписать любые документы, не понимая их содержания. Были случаи, когда подписывались даже просто чистые листы. Этого делать ни в коем случае нельзя! Родители имеют право ознакомиться со всеми документами позже.
- Признание потерпевшими
Родители обязательно должны быть признаны потерпевшими по уголовному делу по факту гибели их сына. У них должно быть на руках постановление следователя об этом.
- Ознакомление с материалами уголовного дела дает право на полное его копирование
По окончании предварительного расследования потерпевшие имеют право ознакомиться с делом в полном объеме с использованием технических средств, т. е. снять копии со всех страниц (или перефотографировать) от корки до корки. Это очень важно для дальнейшего обжалования, потому что повторное ознакомление с делом, как правило, проблематично.
- Родители должны внимательно следить за тем, что вносится в протокол допросов
Несмотря на сложное эмоциональное состояние, нужно внимательно следить за тем, чтобы в протоколе допроса не было искажений информации. Родители должны допрашиваться как потерпевшие, а не как свидетели.
- Все общение с госструктурами должно проходить только в письменном виде
Того, что обсуждалось устно, для следствия просто не существует. Любые заявления, ходатайства надо отправлять заказными письмами с уведомлением о вручении.
