Олимпиаду-80 я, двенадцатилетний школьник, смотрел в бурятской деревне на берегу Байкала. Очарованные кубинским бойцом Теофило Стивенсоном, который побил всех, мы с внуком хозяйки надели боксерские перчатки и радостно пошли во двор мутузить друг друга.
Историческая правда требует признать, что он меня отмутузил, поскольку занимался в секции, а я знал бокс только по телевизору, да и, честно говоря, не имел таланта к этому занятию. Но, помнится, мы оба были разочарованы тем, что компания империалистов во главе с американцами не приехала на Игры – очень хотелось посмотреть, как наши (Стивенсон – тоже наш) их победят. Во всяком случае, мы в это верили. Спорт с древнейших времен был нелетальным заменителем войны, поэтому сие, на первый взгляд, бессмысленное занятие (лучший в мире бегун не обгонит даже средних размеров дворняжку) приковывает столько внимания, и отношение к нему почти такое же серьезное, как к настоящей войне.
Именно слово «война» стало ключевым в разрастающейся массовой рефлексии после решения МОК отстранить легкоатлетическую российскую сборную от Олимпиады-2016 и другого, еще не существующего, но вполне перспективного решения вовсе отстранить Россию от Игр в Бразилии. Проводятся аналогии с захватом и казнями заложников (принцип коллективной вины и такого же наказания) во время настоящих войн, раздаются призывы самим отказаться от этой Олимпиады и провести у себя что-нибудь соизмеримое по масштабу, чтобы утереть нос врагам.
В общем-то, эта война была и раньше – называлась «холодной», как вы знаете, и спортивные битвы воспринимались неотъемлемой и очень значимой частью соперничества двух лагерей. Да, и в те времена, когда разногласия доходили до критической точки, лагеря объявляли друг другу спортивный бойкот: они проигнорировали Москву-80 из-за Афганистана, мы – Лос-Анджелес-84 по причине невиданной по цинизму провокации с южно-корейским лайнером и отказа гарантировать безопасность советской команды. Но так или иначе эта бескровная война велась по всем фронтам и с максимальным напряжением сил. Каждый демонстрировал противнику не только мастерство, но и степень самоотдачи, показывая – мы люди яростные, и трогать нас себе дороже.
Но главная особенность тех спортивных войн выглядит как-то до нелепости просто – их вели спортсмены, т. е. «воины». Понятно, что за каждым стояла огромная система подготовки, идеологической мотивации, даже жульничества (с тем же допингом), но как режиссер с драматургом умирают в актере, выходящем на сцену, так и система умирала в выходящих на ристалище.
Нынешние войны – по преимуществу войны абсолютно неспортивных жуликов под разными обличьями: чиновников, журналистов, экспертов, пиар-менеджеров. Что там некоторые из наших начудили с допингом – я не разбираюсь, да, честно говоря, и разбираться не хочу. Достаточно просто знать, что допинг и раньше не был и теперь не является гарантией победы. А если он вредит, то лишь самому принимающему. Производят его (и, соответственно, жрут) повсеместно, но не повсеместно за него наказывают. Также достаточно знать, что нынешняя история началась с того, что бывшая российская бегунья по фамилии Степанова, которую в России наказали за тот же допинг, обиделась на страну, уехала с мужем за океан, очень хотела попасть в американскую сборную и потому решила, по известному примеру шпионов-перебежчиков, «сдать всех». Сдала известному немецкому журналисту. И этот журналист начал клепать фильм за фильмом о страшной подноготной русского спорта, далее серебристым косяком пошли разоблачения прочих русских провинностей по этой части (что в Сочи, например, побеждали исключительно на «дури»), параллельно спорт-чиновники приступили к манипуляциям с препаратами, то запрещая, то разрешая их, и финалом стало решение МОК, вынесенное за полтора месяца до начала Игр – чтобы у русских в случае чего не было времени оправдаться. Все это, безусловно, мáстерская по уровню организации, но низменная по сути операция. Т. е. сейчас чужого сильного игрока убирают не воспитанием своего игрока – более сильного, – а путем информационно-чиновничьих комбинаций.
Совсем не удивляет то, что нас ненавидят. Удивляет, что ненавидят так мелочно и подленько. Прежняя война имела некоторые признаки благородства противников, нынешняя не имеет их абсолютно.
А бегунью Степанову в американскую сборную не взяли. Предложили выступать за некую свежесочиненную «команду беженцев», в компании пятерых африканцев и нескольких выходцев с Ближнего Востока. Степанова отказалась – обиделась. Возможно, Степановой просто побрезговали. Но, вероятнее всего, поступили с ней в привычной манере. Кинули, то есть.
